Название: Честь врага
По заявке: Таргариены: про любых, но желательно джен про Дунка с Эггом, Кровавого Ворона или Дейенерис.
Пейринги: Бринден Риверс/Дейемон Блэкфайр
Герои: Бринден Риверс, Дейемон Блэкфайр
Категория: юст, слэш или что-то вроде
Рейтинг: PG-13
Размер: 1500 слов
Примечание: авторское видение того, что следует делать с наглотавшимся дряни человеком.
По-настоящему худо Дейемону стало уже у самой двери в свои покои. Жаром его прошибло ещё внизу, когда он пересекал двор, направляясь к Девичьему Склепу, где селился каждый раз по приезде в Королевскую Гавань: на четвёртом этаже ему принадлежали собственные покои, ещё с тех давних пор, когда он жил с матерью в Красном Замке. Однако он не придал этому значения, сочтя, что всему виной лишний кубок борского, выпитый в душном и полном народу большом чертоге: король Дейерон, второй этого имени, устраивал очередное бессмысленное собрание, полное мейстеров, шарлатанов и септонов. Сегодня планировались дорнийские мистерии и стихотворный поединок, и Дейемон сбежал, едва действо перевалило за середину.
И только почувствовав, как сердце, засбоив, заколотилось с удвоенной силой, а пол вдруг поехал куда-то вниз, Дейемон понял, что дело плохо. Проморгавшись, он понял, что стоит, упираясь лбом в окованную железом дубовую дверь. Древесина казалась прохладной, а лоб Дейемона пылал. Пошарив непослушными пальцами, он нащупал кольцо, толкнул дверь и в буквальном смысле ввалился в комнату.
Внутри было темно. Ни свеч, ни лампы, даже жаровня давно остыла. Дейемон без сил опустился на мирийский ковёр, переводя дух и пытаясь собраться с мыслями. Первым его побуждением было позвать на помощь, но он запоздало сообразил, что ни у дверей, ни у входа в башню не было стражников. Внутренний двор тоже был пуст, хотя Эйегор, подозревавший всех и вся, наводнил отведённую им часть Красного замка своими латниками.
Значит, всё это спланировано. Даже если Дейемон станет кричать «Измена!» и «Отравители!», никто не услышит — или, того хуже, услышат и придут, чтобы добить. Они удалили людей из башни и погасили огонь… Кто? Дейерон, этот лицемерный святоша? Его королева, которая видит в Дейемоне угрозу для своих сыновей? Вряд ли это принц — Копьелом честный боец, достойный уважения, хоть и сын бастарда. Он выбрал бы другой способ, а яд оружие женщины… Или же…
В Красном Замке был ещё один человек, разбиравшийся в зельях лучше Великого мейстера, и если догадка Дейемона была верна, то никакой призыв о помощи не помог бы. Кое-кто, чьей власти хватило бы и убрать латников Эйегора, и оправдаться после.
Нет, звать нельзя.
Вероятно, отраву подсунули в вине… Дейемон перевернулся, кое-как добрался до камина, и его стошнило в остывший очаг. Голова сильно кружилась, дышать стало тяжело. Сердце по-прежнему колотилось, как после пробежки в полном доспехе. Когда-то давно сир Квентин Болл, мастер над оружием при короле Эйегоне IV, гонял их с Эйегором так безо всякой жалости…
Сперва Дейемону показалось, что тихий звук во тьме ему просто послышался. В ушах у него до того шумело, что впору было пропустить конный отряд, проезжающий по коридору мимо его покоев. Однако спустя миг дверь медленно распахнулась, зацепив каменные плиты пола нижним концом. Дейемон с усилием приподнял голову, щурясь против света: лампа в руках у человека была неярка, но даже её огонёк отозвался резью в глазах и головокружением.
— Эйегор?
Но он уже понял, что ошибся. Злой Клинок не догадался, не почуял беду, а предположение было верным. Правда, Дейемон не думал, что Риверс явится добивать его лично.
Дверь за Кровороном затворилась, снова скрежетнув металлом по камню. Он поставил лампу у очага, приблизился, рассматривая Дейемона с неприятным интересом. На губах у него появилась улыбка. Одет Риверс был в дымчато-серое и алое, спереди на камзоле изгибал шею белый дракон, изрыгающий бледно-оранжевое пламя. Ни перстней, ни золотого шитья, но ткани богатые. Значит, явился прямиком с праздника.
Дейемон вдруг сообразил, что за зрелище он собой представляет: распластанный на полу, безоружный и едва ли способный устоять на ногах. Унижение подхлестнуло его: он сумел приподняться на одно колено и взглянул в глаза своего врага. Умирать, извиваясь на полу, как червь, пока Риверс будет попивать вино и получать удовольствие от зрелища, Дейемон не собирался. Он дракон, и встретит свою судьбу, как дракон.
— Какая отрадная картина, — проскрипел Риверс с издёвкой. — Что это, Чёрное Пламя, ты настолько рад меня видеть?
Наклонившись, он схватил Дейемона между ног, и всё его вновь обретённое достоинство и решимость разлетелись вдребезги от потрясения и запоздало пришедшей ярости. До сих пор Дейемон был настолько занят норовящим выскочить из груди сердцем и усилиями, которые приходилось прикладывать, чтобы заставить лёгкие работать, что едва ли замечал остальные последствия. Его штаны сильно оттопыривались спереди, причиняя скорее болезненное неудобство — настолько, что Дейемону и в голову не приходило, как это должно выглядеть со стороны. Его вновь окатило жаром, хотя в горнице было холодно.
Дейемон рванулся вперёд, метя кулаком в ненавистное костлявое лицо. В следующий миг ответный удар обрушился на него, угодив в скулу и на секунду лишив его сознания.
Когда Дейемон вновь очнулся, под головой у него была подушка, а ложе под его спиной явно не было ковром, даже мирийским.
К губам прижался край чаши, и он сделал глоток прежде, чем понял, что происходит. Узкая прохладная ладонь подсунулась под затылок, приподнимая голову. Дейемон открыл глаза. Белое лицо Риверса расплывалось бесцветным пятном.
— Ты, — прохрипел Дейемон. Он не помнил, чтобы кричал, но голоса почти не было.
Перед носом метнулись бледные пальцы, и Дейемон мотнул головой.
— Значит, что-то ты видишь, — сказал Риверс. Теперь он поднёс к нему свечу, так близко, что щёки Дейемона ощутили исходящий от неё жар. На миг у него мелькнула безумная мысль, что Риверс собирается сжечь ему лицо. Голова потяжелела, мысли путались. Дейемон всё ещё чувствовал пульсирующий жар в животе.
Риверс удовлетворённо хмыкнул и выпрямился. В его руках снова возникла чаша, хотя Дейемон не успел заметить, когда и откуда он её взял.
— Пей. Ну же! Два глотка, не больше. Не знаю, что там тебе намешали, так что проявим осторожность…
У Дейемона не осталось сил сопротивляться. Во рту остался сладковатый вязкий привкус с едва уловимой горечью под ним.
— Тысячелистник, кровоцвет и ложка мёда, — сказал Риверс. — Перевернись.
Лицом вниз дышать стало тяжелее, и Дейемон забился на постели, скользя по шёлковым простыням. Риверс невнятно выругался, а затем сильная рука вздёрнула его вверх, давая вдохнуть. Камзол и рубашку Риверс, видимо, успел стянуть с него ещё раньше, когда Дейемон был без сознания.
Далее он помнил только колеблющееся пламя свечи, тени, мечущиеся по узорной ткани балдахина, лёгкие, почти неощутимые прикосновения рук, тихий монотонный голос и холод, от которого тело начала сотрясать дрожь.
— Довольно, — сказал Риверс, и перед глазами Дейемона мелькнула металлическая миска, в которую Кроворон горстью ссыпал длинные, с ладонь, очень тонкие иглы. На портняжьи они не походили вовсе, скорее уж вызывая в памяти инструментарий палача. Дейемона замутило. Сознание меркло и снова возвращалось к нему.
По спине провели мягкой тканью, но на небрежно брошенной на стул ветоши Дейемон заметил кровавые пятна. Впрочем, боли не было — всё перекрывала дурнота и обморочная слабость. Чернота, съедавшая зрение слева и справа, начала рассеиваться, и он наконец смог разглядеть что-то за пределами огороженного балдахином ложа.
Риверс перевернул его обратно, подсунув под спину несколько подушек, и стянул до колен штаны. Дышать стало легче, и Дейемон слишком вымотался и слишком часто за эту ночь готовился к смерти, чтобы иметь силы на стыд. В флаконе из мутного толстого стекла пряталась густая прохладная мазь, а прикосновения Риверса были отстранёнными, как у мейстера.
Когда Дейемон в следующий раз взглянул на него, тот сидел в кресле у постели, листая лежащую на коленях книгу, а в окно лился бледный утренний свет. Дымчато-алый камзол лежал на стуле рядом, рукава рубашки Риверса были закатаны до локтей, в распахнутом вороте был виден шнурок витого шёлка с подвеской на нём: расправивший крылья опаловый ворон с рубинами в глазницах.
На покрывале, укрывавшем Дейемона, вышитые серебряной и алой нитью чардрева сплетались ветвями, роняя кровавые капли из глаз.
— В следующий раз, — раздражённо проскрипел Риверс, на поднимая головы, — когда очередная идиотка будет подносить тебе кубок, прими прежде противоядие. Или хоть не пей до дна. Иначе следующая дама, жаждущая провести горячую ночь и не умеющая рассчитывать дозировку, попросту тебя прикончит.
Он перевернул страницу. Где-то внизу прогрохотали шаги, послышались отдалённые голоса, скрипнул ворот колодца во дворе внизу.
— Это твои покои, — собственный голос показался Дейемону чужим.
— Ты сама проницательность, — фыркнул Риверс. — Если я не ошибся, твоя дама скоро заявилась бы к тебе, дабы, гм, пожать плоды своих усилий. Она даже заплатила стражникам внизу. Твои люди остановили бы любого врага, но не женщину, собирающуюся поразвлечь их лорда. Правда, я не думаю, что ночь в компании мейстера и Злого Клинка, пытающегося свернуть ей шею, входила в её планы. Скорее всего, она бы просто подняла шум и сбежала. Вряд ли огласка это то, чего ты желал. Или я ошибся?
Дейемон осторожно покачал головой и спустил ноги на пол.
— Тебе лучше бы уйти отсюда поскорее, — равнодушно сказал Риверс. Он поднялся на ноги, отложив книгу, и теперь поправлял рукава. — Если, конечно, не хочешь, чтобы служанки в замке болтали о том, что ты провёл ночь в моих покоях.
На языке у Дейемона вертелась тысяча вопросов: зачем ты помог мне? Что тебе нужно, и чего ты захочешь взамен? Откуда ты знал, что я нуждаюсь в помощи? Почему просто не позвал Эйегора или лекаря?
— У тебя шёлковые простыни, — вместо этого сказал он. Кроворон не любил дорогих тканей и драгоценностей.
Бринден Риверс оскалился:
— Они нравятся Шире.
Он подхватил свой камзол и вышел, оставив дверь открытой. Совсем рядом на галерее забряцали латы, послышались шаги: сменялась стража.
Дейемон оделся, думая о том, сколько теперь Кроворон знает о нём, и сколько узнал он сам. Напоследок провёл рукой по вышитым чардревам. Иногда, чтобы узнать врага, хватает взгляда, а иногда ты не узнаешь его за всю жизнь. Однако ни один друг никогда не будет следить за тобой так пристально, чуять так точно, знать тебя полнее, чем он.
И как знать, возможно, однажды настанет день, когда сам ты будешь стоить ровно столько, сколько стоит честь твоего врага.
Дейемон вышел и тихо прикрыл за собой дверь с той стороны.